В девятом, десятом, одиннадцатом классах мы поднялись до такого уровня, что нас хвалили и нами удивлялись. С учителями возник лад.

Думаю, особую роль в этом сыграли доверительные разговоры Дейда Варо с нами. С одной стороны, она, наверное, хотела донести до нас христианскую заповедь: “Люби ближнего своего как себя самого”. С другой же, как будто к слову, она то и дело рассказывала нам о судьбе некоторых наших учителей, с которыми мы постоянно конфликтовали, и которые не могли поступиться традиционно закреплёнными принципами авторитаризма. Она знала, что учителя эти не изменятся, значит, надо было изменить наше отношение к ним.

 Она заговорила с нами об учительнице логики и психологии, которую мы звали “Колдуньей”. Боялись и злили её. Иногда она выбегала из класса не в себе. Мы узнали, что в тридцатых годах “Колдунью” с мужем и сыном репрессировали, направили в разные колонии. Она в течение пяти лет не знала о муже и о сыне ничего. Была на грани самоубийства. Перед началом войны её освободили. Долгое время была безработной. Наконец приняли в нашу школу учителем логики и психологии, а по специальности она географ. Но смогла освоить новые науки и стала прекрасным специалистом. Два года тому назад узнала, что мужа расстреляли. А насчёт сына пока никаких известий. Она одна. Единственное утешение для неё – это школа. В ней много мудрости и любви, но не может проявить… 

  Рассказ этот задел нас. Мы задали Дейда Варо много вопросов, и она попросила нас: берегите её, помогите ей, дайте ей почувствовать, что вы любите её. 

Наше отношение к учительнице логики и психологии изменилось: слушали внимательно, учились усердно, задавали вопросы, относились с сочувствием и уважением. В общем, проявляли к ней внимание и любовь. Вначале она не понимала, что происходит, оставалась враждебной и недоверчивой. Но со временем она просветлела, улыбнулась. А однажды, рассказывая на уроке психологии о памяти, она вдруг остановилась, села на стул, закрыла лицо руками и заплакала. Мы молча окружили её, кто-то обнял её за вздрагивающие худые плечики и сказал с сочувствием: “Не плачьте, пожалуйста”… Спустя несколько минут она взяла себя в руки, взглянула на нас глазами, полными слёз, и мы увидели беспомощного человека, вынашивающего в себе тяжёлое горе. Может быть, именно тогда многие из нас впервые испытали в себе человеческую жалость, рождающую любовь. Она вцепилась обеими руками в руки того, кто обнимал её за плечи, и прижала их к губам, целуя и приговаривая: “Ему, моему сыну, было всего семнадцать лет… Он не был ни в чём виноват, просто был талантливым, как вы… Простите”… И, не дождавшись звонка, вышла из класса.

Мы полюбили её вместе с её горем и вызвали в ней ответную любовь и доверие к нам. Мы многому научились у неё на уроках психологии и логики.

 

Отрывок из книги «Как любить детей» основателя гуманной педагогики Шалвы Александровича Амонашвили